Дмитрий Михайлов: папа велел не быть клоуном на льду

— Я пришел к другу на день рождение, а он занимался хоккеем. Его родители показали запись игры моим родителям, и после этого они отдали меня в хоккей. Мне тогда было 5 лет.

— Я уже сыграл за эту команду несколько матчей. А так в детстве ходил на игры «Металлурга» и, конечно, мечтал играть там. И сейчас мечтаю туда вернуться.

— Все поэтапно. У меня насыщенная хоккейная жизнь. Я много команд поменял. Я всегда выделялся – был лидером в команде. У моих родителей и мысли не было, что я стану хоккеистом. Мой папа профессиональный футболист, он играл в Премьер лиге в Ростове – на – Дону. Я начинал заниматься футболом, когда мне было 3-4 года. Ходили с папой тренироваться. Я занимался с детьми, которые были намного старше меня. Думаю, поэтому с футболом не получилось. Мне было три года, а другим ребятам уже по семь-восемь лет. У меня еще детство, а они уже более-менее понимали, что от них хотят.

— Отец у меня как спортсмен требовательный, амбициозный. И он считал, что я должен с первого дня быть фаворитом. Когда папа привел меня в хоккей, он сказал мне: «если увижу, что ты клоун на льду, заберу оттуда».  То есть если он увидит, что нет перспективы, то нечего в хоккее делать. Отец дал понять, что для здоровья я хоккеем заниматься не буду – как многие начинают. И уже с семи лет с меня требовали, как с взрослого игрока.

— Отец, конечно. Тренер в детстве ничего от меня не требовал. Нормальный тренер у меня появился, когда мне было лет тринадцать. Игорь Алексеевич Андросов – тренер, поигравший, которому я благодарен не меньше, чем отцу за свое хоккейное настоящее и будущее хоккейное. Позже я попал в хорошие руки к Евгению Геннадьевичу Корешкову. Он научил меня очень многим нюансам как нападающего.

— У нас в Магнитогорске не развит этот вид спорта. А так случилось, что мы вернулись в этот город, когда отец завершил свою профессиональную карьеру. Вообще у отца очень много связей в футболе, и я бы мог сейчас свободно играть в хорошем футбольном клубе. Но так случилось, что пошли в хоккей. Отец видел, что там есть перспективы.

— Я нет, мне нравится мое дело.

— Я вообще начинал в защите в детстве, но поскольку забивал больше всех в команде, тренера решили попробовать меня в нападении. Это, наверно, лет с 10-11 я стал нападающим. В защитники берут тех, кто хорошо катается. Кто-то разрушитель, кто-то созидатель. Если бы я во вратари пошел, отец бы не пережил (смеется). Хотя у меня сыну три года, и он уже заявлял пару раз, что будет вратарем. Ему понравилась красивая форма голкипера.

— Эти переходы из команд континентальной лиги в высшую – двусторонние контракты. Я переходил из одного клуба в другой, а у этих клубов постоянно менялись фарм-клубы. И так получилось, что я сменил очень много команд в высшей лиге. Прошлый сезон чего стоит – я три клуба сменил. Начинал в Ижевске, потом поехал в «Северсталь», а уже оттуда в Ангарский клуб.

— Я не знаю, что ответить на этот вопрос. Наверно, я что-то делаю не так, или там есть какой-то другой вопрос. Мне никто ничего не объяснял, что не так. В магнитогорском «Металлурге» было трудно в составе закрепиться, но именно за этот клуб я провел больше всего матчей. Был контракт и с новокузнецким «Металлургом», но меня сразу же спустили в фарм-клуб в «Ариаду — НХ». Весь сезон я был лучшим бомбардиром в «Ариаде» и меня ни разу не подняли поиграть в первую команду. Тренерам новокузнецкого «Металлурга» напрямую задавали вопрос, почему они меня не берут, на что они отвечали, что ВХЛ – не тот уровень. Хотя сейчас эту команду спустили в Высшую лигу. Тогда у них там что-то непонятное творилось: давали бешенные контракты игрокам, которым уже давно пора было на покой, непонятным образом наигрывали хоккеистов, чтобы их продать.

— Да, я целый год был на контракте и ни одного матча там не провел. Меня спустили в «Рубин», где у меня были не очень теплые отношения с тренером команды. Я не знаю, чем я ему так сильно не нравился и что он мне пытался доказать. Там вообще непонятно, что происходило. Да, в «Рубине» тогда был не суперзвездный состав, но мы могли свободно идти в середине таблицы, если грамотно распределить всех игроков. Непонятная система была у тренера тогда. В каждой команде важны человеческие отношения, со всеми надо познакомиться, влиться в коллектив. У меня никогда с этим проблем не было. Также постоянные знакомства с новыми тренерами, которые тебя там щупают и смотрят, что ты можешь. Я за пять лет, наверно, уже со всеми игроками в высшей лиге поиграл, да и с тренерами уже почти со всеми знаком.

— Да, но нам чуть-чуть не хватило, чтобы выйти в финал. Тогда собрали хорошую команду. Сейчас практически все в НХЛ играют, кто-то в КХЛ, и я вот в Высшей лиге (смеется). Но мы все общаемся до сих пор.

— Этот матч звезд проходил в Екатеринбурге. Там не было такого шоу, как на взрослом сейчас. На самом деле я туда ехал и рассчитывал, что там будет веселуха какая-то. Думал, просто получим удовольствие, зарядимся позитивными эмоциями, а у нас оказалось все так серьезно. У нас был важный матч, и мы тогда трофей и медали выиграли.

— Да меня просто перестали дергать из одной команды в другую. И еще мы сыгрались с Артемом Воробьевым. Мы начали с ним играть в прошлом сезоне в Ижевске. И вот сколько игр было за «Ермак», еще ни одной игры мы не проводили раздельно. Мы чувствуем друг друга на льду. Даже если у меня в статистике больше очков, а у него меньше, то это не значит, что его заслуга в команде меньше. А вообще уже чувствуется сыгранность, доверие тренеров. Этот тренерский штаб назначили нам в плей-офф в том году, поэтому они уже нас знают. Доверие тренеров есть, и мы стараемся его оправдывать.

— Здесь просто взяли среднее время. Первые десять игр в этом сезоне у нас были провальные. Я не знаю, что это было и до сих пор не могу понять. У нас не шла игра, не было результата, но шансов забить и отличиться было достаточно. Мы даже пытались поменять отношение к себе, готовились к играм по-разному – все делали, чтобы изменить эту ситуацию. Видно было по нам, что мы в таком загнанном состоянии. За первые десять игр я заработал всего лишь одно очко. Я пытался что-то изменить. Было видно, что я сам собой недоволен, и это сказывалось на игре. Меня и Воробьева вызвали к директору, и он нам сказал: «расслабьтесь и получайте удовольствие от хоккея». После этого мы еще с тренерами поговорили, и как-то само собой на следующий матч пошло-поехало. В тех первых десяти матчах я очень мало играл. И сейчас я не играю в меньшинстве, а наша команда любит удаляться. Поэтому у меня и времени меньше.

— Вот 36 игр я провел, и если вычесть эти 10 неудачных, то получается, что за 26 игр я набрал 24 очка. Вообще неважно, в каком звене ты играешь. В прошлом сезоне я в Ижевске играл в четвертом звене и заработал больше всего очков в команде. В ноябре я ушел из этой команды, а меня по очкам там обогнали только в феврале. От хоккеиста многое зависит. Меня не ставили играть, давали мало игрового времени, а я мог выйти, пять минут поиграть и забить гол. В этой команде тренер чувствовал, что я скоро покину ее, поэтому он пытался немного охладить меня: мало выпускал на лед, да еще и в четвертом звене. Вот там я научился за пять минут три шайбы забрасывать.

— Я по натуре лидер, мне не привыкать. Мне нравится, когда на меня рассчитывают. Я просто чувствую себя в своей тарелке. Мне кажется, что самое главное для спортсмена – чувствовать лидерскую позицию, пользоваться ею и оправдывать ее.

— Я как приехал в Ангарск, тяжело стал переживать поражения. Я их на свой счет принимаю. Как-будто я один игру проиграл. Раньше такого не было. Сейчас после поражений пересматриваю игры: где я недоделал, в чем мне надо было сыграть по-другому. Мы много игр проиграли в последние две-три минуты. И вот за такие матчи больше всего обидно. Мы пятьдесят восемь минут грыземся, голы соображаем, а потом за две минуты так легко отдаем победу. Как-будто сил не хватило. Как полотенце выкидывают боксеры, так и мы делали. Домой прихожу и могу даже лечь и ни с кем не разговаривать. И жена понимает, что ко мне лучше не подходить, не трогать меня, чтобы ей не досталось. Просто я не люблю проигрывать. Надо учиться абстрагироваться от всего этого, но мне тяжело и обидно.

— Да, они у нас не только яркие, но и такой конкретный у нас фан-клуб. Игроков могут уволить по просьбе болельщиков. Если какой-то хоккеист показывает плохую игру на протяжении длительного времени, то болельщики пишут руководству клуба, и руководство делает выводы.

— Все свободное время я посвящаю семье. В прошлом году, когда я ездил из клуба в клуб, мы не виделись с женой и ребенком почти год. Мы очень мало прожили вместе за сезон. С этими постоянными переходами в прошлом сезоне мы много намучились — они только приедут, а меня уже в другой клуб обменяют. В итоге нам надоели эти переезды с вещами, перелеты, и мы решили, что поживем раздельно до конца сезона. Это было самое тяжело время для меня. И сейчас я радуюсь каждой минуте, проведенной со своей семьей. У меня сын уже подрос – человечком стал. И я стараюсь проводить с ним больше времени. Сейчас все прекрасно. Наверно, из-за этого у меня и игра идет, потому что семья рядом.

— Я прикладываю максимум усилий, чтобы сыграть в КХЛ. Я считаю, что я достоин не просто там быть, а именно играть. И я переломлю все подводные камни, какие там есть. Я такой человек, что если я поставил цель, то я ее добиваюсь. Пусть мне потребуются десятки лет, я все равно добьюсь.