Форвард «Трактора» Евгений Кузнецов провел самый результативный сезон в карьере, но все равно подвергся жесткой критике. О пикировке с «уважаемыми специалистами», съемке в сериале «Универ», машине, страдающей от болельщиков, и великом Федоре Емельяненко – в эксклюзивном интервью для slo-vo.ru.
«Россия — не Америка, здесь не принято говорить правду»
— Хоккейный агент Алексей Дементьев недавно сказал, что Евгений Кузнецов — это пример человека, которого сначала залюбили до смерти, а потом возненавидели.
— Честно, мне даже так легче. Самое главное — это мнение моих близких, они от меня не отвернутся никогда. А так, в принципе, я переосмыслил себя, на многие вещи стал смотреть по-другому. Например, меньше обращаю внимание на то, что обо мне говорят.
— Почва критики, которая на тебя обрушилась, наверное, в быстром переходе от статуса «будущее команды» к статусу «игрок, который делает результат».
— Я ждал и готовился к этому. Но все равно порой доходит до смешного. Когда человек набирает 50 очков за сезон, то его все хвалят и любят, а в следующем году набираешь 55 очков, и все говорят: «Фу! Да он вообще урод! Да он играет плохо! Да он зазнался!». Как так? Я ведь сыграл не ниже своего уровня. А может вы ждали, что я наберу сто очков? Ну, извините, я не Дацюк, не Малкин, не Овечкин и не Ковальчук.
— Ты аккаунт в инстаграме сделал приватным из-за критики?
— Да, у меня сначала была открытая страничка, а потом наглые люди с высоким самомнением начали писать обидные комментарии, и я ее закрыл.
— Это ты про историю с раскладушкой?
— Нет, то был твиттер, с ним я вообще покончил. Думал, что здесь такого не будет, а все оказалось еще хуже.
— Я знаю, что ты был подписан на твиттер самого жгущего российского спортсмена Романа Широкова.
— Мы с Ромой разные. Он звезда российского футбола, состоявшийся спортсмен, один из немногих, кто говорит правду, как есть. Роман мог бы многое еще сказать, но Россия — не Америка, здесь так не принято, тебя сразу съедят. Наши люди вообще любят зас…ть человека, да и к спортсменам сейчас все как-то свысока относятся. Пойми, я очень уважаю наших ветеранов, они делали невероятные вещи. Но хоккеист, на мой взгляд, не должен говорить в прессе плохо о другом хоккеисте. Лучше дать личный совет. Да и вообще любой спортсмен сам понимает свои ошибки.
— Тебя, судя по всему, сильно напрягла весенняя ситуация с «уважаемыми специалистами», которым ты посоветовал закрыть рот.
— Напрягла, опять же в силу возраста и эмоций. Когда я высказался — мне стало легче на душе. Я, конечно, за это опять получил по шапке, но, наверное, оно того стоило. Некоторые подумали, что моя реплика относилась к Гимаеву, это не так. Сергей Наильевич — очень хороший эксперт и человек, он обо мне дурного никогда не говорил, а если и критиковал, то за дело.
«Бить головой — это не моя привычка»
— Недавно возвращался в Челябинск по трассе M5. Пока ехал, увидел несколько рекламных плакатов с твоим изображением. Подумал — если этот парень так много снимается в рекламе, то когда же он успевает играть в хоккей?
— Ну, ты скажешь тоже, съемка длится обычно один день. А вообще все происходит по просьбе друзей и хороших знакомых, «левых» людей я отсеиваю. Есть, конечно, акции команды, мы же принадлежим клубу и должны какие-то обязательства выполнять. Не все фотосессии получаются хорошо, а особенно те, на которые идешь без желания. Недавно, кстати, я поучаствовал в съемках ролика компании Coca Cola. Вот это было круто! Там потрясающий уровень, вокруг тебя бегают 60 человек — один воду держит, второй газировку, третий полотенце.
— Съемки в сериале «Универ» с коронной финальной репликой «Че-то как-то не так ты должен был сказать» тебе тоже запомнились?
— Это эмоции на всю жизнь. Меня Стас Ярушин позвал, сказал, что было несколько кандидатур, и, в итоге, остановились на мне. Познакомился на площадке со всеми актерами, хорошие ребята…
— В жизни, если бы твою половинку назвали тупой, то ты бы тоже «вшатал» головой обидчика?
— Арарата бы нет, он отличный чувак (смеется). А вообще разные моменты бывают… Но бить головой — это не моя привычка.
— Мы сейчас говорим о съемках в сериалах и фотосессиях. Как ты думаешь, профессиональный хоккей превратился в шоу-бизнес?
— Если только в Москве и в Санкт-Петербурге. У нас в глубинке такого нет, максимум, ты попадаешь в объектив фотографов в ночных клубах или на концертных площадках. Отношусь к этому спокойно, я же трезвый, без выпивки.
— Футболист Дмитрий Булыкин, выступающий за голландский «Твенте», недавно сказал в интервью, что это только в России принято критиковать спортсменов за поход в бар. В Европе после некоторых игр в ночной клуб выбирается вся команда и отмечает победу.
— Скажу больше, перед сезоном принято куда-нибудь сходить всем вместе. Это всегда очень сплачивает команду, но приходится выбирать тихие места или просить, чтобы заведение закрыли.
— Один из тех, кто сплачивал «Трактор» — был Владимир Антипов. Будешь скучать по капитану?
— По Вовану-то? Конечно! Великолепный ветеран, который постоянно вносил позитив.
— Вы же ему как-то на день рождения подарили песню и даже сняли на нее клип.
— Его супруга решила сделать Вове подарок — записать кавер-версию на песню братьев Кристовских «Ума Турман». Я ее финальную версию так и не слышал, кстати. Но эта песня была личным, мы не стали выносить ее на публику. Попало бы в прессу — всю команду говном бы облили. Понимаешь, есть нормальные корреспонденты, которые напишут так, как ты сказал. Встречаются и другие, они улыбаются в лицо, а на следующий день публикуют про тебя всякую фигню. Есть один журналист, работающий в «Спорт-Экспрессе». После игры плей-офф в Омске он стоял с коллегами у раздевалки. Когда я выходил, кто-то спросил: «Можно интервью взять?» Я уточнил: «Вам кто нужен?» Они: «Женя Кузнецов!» Ответил им в шутку, что он еще переодевается, и пошел. А на следующий день парень напечатал статью о том, что я подхватил звездную болезнь. Ну, встретил я этого человека на чемпионате мира, поговорил с ним. Думаю, он теперь плохого про меня никогда не напишет (смеется).
— Ударил его головой?
— Нет, конечно. Для этого есть специально обученные люди (смеется).
«Ничушкин захотел играть в НХЛ — его право»
— Весной ты сказал болельщикам, что у тебя нет личной автомойки, чтобы после каждой игры полировать машину. Что ты имел в виду?
— Ну, смотри. Осенью и весной на автомобиле накапливается пыль, а зимой ее порой засыпает снегом. Ты оставляешь тачку у арены, а болельщики что-нибудь пишут на ней пальцем, в итоге, остаются следы.
— Возможно, стоит парковаться в соседних дворах?
— Это не спасает. Я даже прятал машину в лесу — не помогло. Ладно бы еще молодые фанатки, так сам лично видел со второго этажа арены, как два взрослых дядьки после поражения «Трактора» карябали что-то обидное у меня на капоте. Открываю окно и начинаю спич. Там все языки смешались — русский, английский, французский, латынь. Те, мол, что ты так разговариваешь? Я одному: «Пошли к твоей машине». Подошли, я ему написал пальцем много плохих слов, а потом сказал: «Поехали на автомойку, я оплачу». Через две недели он подзывает меня, показывает на следы и говорит: «Это у меня новая машина. Теперь я понимаю, почему ты так злился». Ну, что делать, езжай, полируй…
— Слышал про майский пикет болельщиц «Трактора»?
— Нет. А что за пикет?
— Против сезонной распродажи.
— Я их понимаю, они борются за команду. Но сейчас не то время, когда, выйдя на улицу можно чего-то добиться. Хоккей — это бизнес и любить нужно в первую очередь руководство. Если команда провалит сезон — болельщиков не перестанут пускать на трибуны, а руководители могут потерять работу. Им приходится взвешивать каждый шаг. Да, я мог бы прокомментировать сейчас уход Валеры, но зачем? Просто парень захотел уехать в НХЛ — его право.
«Если я скажу, о чем говорил со Знарком, то еще один пикет начнется»
— Говорят, ты большой любитель поиграть в хоккей на приставке. Следил за голосованием на обложку игры NHL 2014?
— Моим фаворитом был Паша Дацюк, который, к сожалению, выбыл в полуфинале. Может он и не забивает по сто шайб за сезон, но когда он выходит на площадку, то начинается издевательство. Он видит все, завязывает соперникам шнурки одной рукой, такое чувство, что он даже не устает. Сыграть против него — счастье, а сыграть с ним — большая честь.
— А кто бы попал на обложку игры KHL, если бы она существовала?
— Наверное, Еременко и Знарок — они двукратные чемпионы. Выиграли бы мы, то тогда на обложке бы хорошо смотрелись Валерий Константинович и Гарнетт. В команде-победителе вратарь всегда лучший, без него Кубок Гагарина не получишь.
— Правда, что ты общался со Знарком после поражения в финале?
— Да, сказать о чем? Нет уж! А то, тогда еще один пикет на площади Революции начнется (смеется).
— Ну, он же тебя звал к себе?
— С чего ты взял? Это реально была утка. Никто меня не звал, да и я бы не перешел в «Динамо», потому что уже для себя решил, что играю в КХЛ последний год. Ни за какие деньги я в России не останусь. Может, я раз в тридцать потеряю в зарплате, но зато почувствую какого это — жить в другой стране и выходить на площадку против лучших игроков мира. КХЛ тоже стремительно развивается, но у нас порой в Сокольниках на игру 800 человек приходит, а там каждый матч по 18 тысяч собирает.
— В Германии на чемпионате мира на хоккей и 40 тысяч человек приходило.
— Согласен. Я, кстати, как-то летал в Мангейм в составе юниорской сборной. Помню, видел матч местной команды против Кельна. Это была особенная игра — на ней провожали вратаря, у которого обнаружили рак головного мозга. Его выпустили на площадку за 5 минут до конца матча. Когда он вышел на лед, тысячи зрителей подняли какие-то цветные бумажки, и получилось гигантское сердце. На следующем матче был другой перфоманс. У них так принято и неважно выигрывает твоя команда или нет. Они получают кайф от красивого боления.
«Федор Емельяненко достоин быть министром спорта России»
— Ты как-то сказал, что хотел бы на денек отключить мобильный…
— А так и сделал во время последнего отпуска. Выключил его на пять дней, а когда вернулся, то увидел на телефоне 150 пропущенных.
— У тебя есть место, где ты чувствуешь себя «как в домике». То есть прячешься там, когда тебя все достанет?
— Это моя квартира. Пришел, лег на кровать, жена рядом, собака бегает по комнате, телевизор работает. Включаешь приставку или идешь к окошку, открываешь его и смотришь на стройку. Я работягам кричу иногда: «Эй, опускай!» Они замирают сразу, озираются по сторонам, а ты смеешься. Но, знай, если меня прямо все достанет, то я спрячусь в НХЛ (улыбается).
— Пару лет назад ты мечтал познакомиться с Еленой Исинбаевой. Если бы тебе пришлось составить тройку величайших спортсменов России, она бы в нее вошла?
— Четыре года назад я бы сказал — да. Сейчас у меня другие интересы и на первое место я бы поставил Федора Емельяненко. Он взял смешанные единоборства и затащил их на самый верх. Я считаю, что он достоин в будущем стать министром спорта России. Второе место занял бы не человек, а явление. Это наш российский футбол, который здорово поменялся за последние пять лет. Каждая игра сборной собирает полные стадионы, серьезные победы заставляют людей выходить на улицы и праздновать вместе. Третье место… не знаю, нет такого человека.
— Заметил, что тебя восхищают бойцы. Сейчас ты сказал про Федора Емельяненко, раньше говорил про Мохаммеда Али.
— Такие боксеры, как он, Тайсон, Холифилд проходили через черное гетто и стали легендами. Величайшими людьми. Али принимал сто ударов в голову, а в последнем раунде бил противника и тот падал от усталости. Болезнь Паркинсона — это обратная сторона медали. Не надо думать, что профессиональный спортсмен просто так получает бабки. Посмотрите на его здоровье после сорока лет и все поймете сами.
— Жизнь этих людей экранизируют или уже экранизировали. У нас вот тоже сняли «Легенду № 17» — историю про Валерия Харламова. А про кого из челябинцев можно было бы снять биографическую драму?
— Не знаю. Про Бейвеля, наверное. Почему? Я живу просто на этой улице (смеется).
